Место бытования ОНН: Татарский район, деревня Новоалександровка

Организация: Новосибирский областной центр русского фольклора и этнографии

Номер: 56

 

 

Описание

Новоалександровка – небольшая деревня в Татарском районе Новосибирской области, основанная в 1907 году переселенцами из Могилёвской и Черниговской губерний Российской Империи. Люди были переселены сюда по Столыпинской реформе, затронувшей в то время быт и жизни многих крестьян. Ехали семьями в товарных вагонах, брали с собой то, что было возможно. Дорогой многие заболевали и умирали. В Омске в то время кончалась железная дорога. Чтобы ехать дальше, садились на лошадей.

Приехав на место, где предстояло жить, обнаружили колодцы, вырытые когда-то солдатами, холмы, непроходимый лес и много свободной земли. Начали обустраиваться: рыть землянки, ставить мазанки, а потом и избы. Огороды окапывали канавами, чтобы туда не заходил скот и лесные звери. Построили маслобойню, церковь, кузницу.  При Советской власти открыли избу-читальню, клуб, птицефабрику.

За работой переселенцы не могли не петь, ведь в тех местах, откуда они приехали, песня звучала постоянно. Пели все: мужчины, женщины, старики и дети. Ульяна Тимофеевна Отрощенко так вспоминает об этом:

"На кожны день свая песенька. Пры застолли мы застольныя пяём, вясной – вясняныя, у пятроўки – пятроўськия, пры карагоде – карагодныя. Песян крэпка многа была". (Здесь и далее приводятся отрывки из полевых дневников, подготовленных участниками фольклорно-этнографических экспедиций в деревню Новоалександровка под руководством М.Н. Мельникова)

До конца XX века в Новоалександровке в живом бытовании сохранялись карагодные, календарные, свадебные, лирические песни. Переселенцам удалось сберечь уникальный диалект и неповторимую исполнительскую манеру, характерную для современных юго-западных районов Брянской области, а экспедициям под руководством известного сибирского фольклориста Михаила Никифоровича Мельникова выпала возможность записать старейших жителей этого села.

К сожалению, мы не располагаем информацией обо всех переселенцах в Новоалександровку, однако по сведениям, полученным М.Н. Мельниковым от некоторых жителей, можем предполагать, что довольно серьёзная их часть попала в Сибирь из современных Суражского, Новозыбковского, Красногорского и Унечского районов Брянщины. Принадлежность к данному ареалу легко вычисляется, поскольку и репертуар, и диалект, и исполнительские приёмы характерны именно для этой территории. В архиве сохранены воспоминания Анны Фаддеевны Дуло, которая так говорила о своих родителях:

"Я тутака радилась. Мати з батькам ехали з-пад Суража. Была дярэўня такая – Калинки, ти ё ана тяперытьки, ти няма – етага ня знаю, но была. Яны аттуль. А вот Атрошчанки – яны з-пад Новага места (Новозыбковский р-н Брянской области), Таттянка з Шулакоўки (Унечский р-н), Манины, здаецца, з Краснай гары, ти з Калюдоў. Тут нас набрана багата."

Календарно-обрядовая культура Новоалександровки также ярко иллюстрирует происхождение местных жителей. В репертуаре ансамбля, записанного М.Н. Мельниковым, были щедровки, масленичные, весенние, стрельные (стреловые) и карагодные, семицко-троицкие, петровские, жнивные песни.

На святки по дворам ходила молодёжь и люди среднего возраста. Пели щедровки. Каждому члену семьи предназначался свой словесный текст: хозяину, хозяйке, парню или девушке, достигшим брачного возраста. Слова величаний были разными, а напев мог быть общим.

Ой, рана-рана куры папели,

Святы вечар добрым людям.

Ой, раней таго Иванька й устаў,

Святы вечар добрым людям.

Иванька юстаў, по двору пахадиў,

Святы вечар добрым людям.

Па двору похадиў, званком пазваниў,

Святы вечар добрым людям.

– Ставайтя, братцы, коней сядлайтя,

Святы вечар добрым людям.

Коней сядлайтя, з двара зъязжайтя,

Святы вечар добрым людям.

З двара зъязжайтя под Ялин горад,

Святы вечар добрым людям.

В чистая поля на прогуляння,

Святы вечар добрым людям.

Куну сачыти, деўку сватати,

Святы вечар добрым людям.

Куну втеряли, деўку в дяревни,

Святы вечар добрым людям.

                        Добры вечар!

 Сведений о вождении козы в Новоалександровке нет, однако можно предположить, что козу могли водить, поскольку у жителей районов, означенных выше, эта традиция крайне популярна и активно бытует по сей день.

На масленицу было принято начинать звать весну. А.Ф. Дуло вспоминает: "На горку выходим, крычым, дай Бог! Зямля стогня! И атгуквацца нада, штоб голас раздаваўся".

Весенние "весняные" песни исполнялись девушками и женщинами. Мужчины к исполнению допускались лишь в случае, если им "дозволял" голос, то есть, если они могли петь высоко, не нарушая хода и качества песни. "Атгуквацца" (переходить на высокий возглас -ууу!) в конце песни могли только женщины. У.Т. Отрощенко поясняет: "Мужчына, яки хоча, яки патрафя (умеет – А.Я.) петь, ён будя петь, но адгуквацца – спаси Божа!"

Экспедициями М.Н. Мельникова зафиксирован лишь один политекстовый напев весенних песен. Их сюжеты рассказывают о несчастной любви, переживаниях девушек и парней, ожидании девушкой своего милого из дальней поездки. Процитируем одну из весенних песен:

А як выйду я, ды  крыкну я, ой ты дагыдайся;

О зь вілікія дарожачкі ка мне пасьпішайся;

А ка мне, ка мне, к вечарочку, да перяначуй ночку;

Дай німа, німа майго друга, ай німа ж майго пана;

Да южо ж мая бель-пастеля пылочкым прыпала;

А я з тыя бель-пастелі пылок падмятала;

А я ж свайго міленькага в вочкі увідала.

Сведений о названиях масленичных дней в Новоалександровке, как и на материнских территориях, не зафиксировано. Известно лишь, что активно праздновалась широкая масленица, начинавшаяся с четверга. В этот период пары, женившиеся в течение года, катали по деревне на конях. Им пели специальные песни:

Ох-ох, пу балоту мох, а Юрачка пу Маничке всё летичка сох.

А высых жа ён у былинычку теряз сваю Манечку журавинычку.

А высых жа ён дый у шчэпычку теряз сваю Маничку, теряз девычку.

У.Т. Отрощенко отмечает: "Во ета, пра мох, магилёўская песня, яе Демчыха пела".

В первый понедельник Великого поста устраивались "отъедки", когда доедали всё, что наготовили к масленке и не успели съесть за неё, мыли хаты, чистили трубы, обновляли рушники на иконах.

Постом песен не пели, считая любое веселье большим грехом.

На пасху начинали водить хороводы / «карагоды». Это делали и мужчины, и женщины разных возрастов. Вставали в круг, держались за руки, сцепив пальцы в замок, на запевах стояли, а на припевах шли то в одну, то в другую сторону. Карагод двигался медленней, чем звучала песня. Если народа было много, делали два круга, либо ещё больше. В этом случае круги шли в разные стороны. У.Т. Отрощенко вспоминает:

"Народу было, што людей. Идуть карагодамы, пяють, божа мой! Старыначка! Наряжомшы, у панёвах, у рубахах вышываных, крэпка брава! Мужыки, бабы, кала их дети. Пяють! Рука ў руце пиряхрышчаныя, як замок, то ў адну старану, то ў другуя. Кали багата народу, то и два карагоды рабили, и тры, скольки трэба. Песням шчоту ни было!".

Кроме круговых карагодов существовали так называемые карагоды "з паказамы". Так один из них описывает Татьяна Романовна Шило:

"Пиряпёлачку вадили. З паказамы.  Пасодють на стулу на сярэдине карагода девачку, самы ходють кала яе кругам, пяють "што ў пиряпёлки тонки галёнки. Тут была, тут была пиряпёлачка, тут была, тут была мая зорячка." Зводють, пытаюццца "Пиряпёлачка, чыстая зорячка, ти дома?" Яна атказуя - "дома!", яны - "Ти здарова?", а яна им - "хварэю, плечы балять", тут яны пачынають "А ў пиряпёлки дай плечы балять!", бяруца за плечы, так идуть, сьмешна. Ну и мала ли, чё тамака балить ў яе, за тоя бяруцца и идуть, пакуль ни надакуча ета гульня. Потым яна гаворя, што здарова, ну и будя.  Пиряпёлкай канчали карагоды".

От Пасхи до Вознесения (по-местному, "ушестя") водили лишь карагоды, которые мы описали выше, а на Ушестя водили "Стрялу". В деревне существовала группа исполнителей, особо любивших этот праздник. Они собирались в центре села и вставали в пары друг за другом, держась за руки, а затем шли с песнями по селу. Самой первой песней, открывавшей обряд, была "На улице девки гуляли".

На вулице девки гуляли,

гуляли, лёли-лёли, гуляли, гуляль.

Мяне маладую гукали,

гукали, лёли-лёли, гукали, гукаль.

Мяне маладыя муж лихий,

муж лихий, лёли-лёли, муж лихий, муж лих.

Ай на вулицу ж не пускаў,

не пускаў, лёли-лёли, не пускаў, не пускаў.

Хоть жа он пустя на часок,

на часок, лёли-лёли, на часок, на часок.

Прагуляю ж я ўвесь дянёк,

весь дянёк, лёли-лёли, весь дянёк, весь дянёк.

Скрыпки-дутки я найму,

я найму, лёли-лёли, я найму, я найму.

Девак-хлопцаў пазаву,

пазаву, лёли-лёли, пазаву, пазаву.

Гуляйтя, людцы, да сьвету,

да сьвету, лёли-лёли, да сьвету, да сьвет.

Да апошняга (последнего – А.Я.) абеду,

абеду, лёли-лёли, абеду, абед.

Песни пели громко, чтобы было слышно во всей округе. К шествию постепенно присоединялись новые и новые участники. На перекрёстках останавливались и водили круговые карагоды так, как было описано выше. Одной из наиболее часто звучавших песен была "Ой лети, стрела". У.Ф. Отрощенко вспоминает: "Песни на стрялу самыя такия – ета "деўкі гуляли" и "Стряла", шчэ "ворана" (чёрный ворон воду пил" пели на прыканцы. Идуть – пяють, кругамы вядуть – зноў их пяють".

С песнями шли за село, приходили в поле, где продолжали водить карагоды. Через некоторое время останавливались, молились, вырывали в земле небольшие углубления и клали туда монеты, пуговицы, записки с желаниями, личные вещи. Считалось, что это может уберечь деревню от неурожая, болезней, бед.

"Чаго ета стряла завядёна? Яна памагая, штоба здаровыя были, штоба ад Бога радасти мели," – так о стреле говорила Татьяна Романовна Шило.

Когда заканчивали зарывать предметы, снова вставали парами и шли в село. Пели всё те же карагодные песни. Вернувшись в центр села водили последний карагод – "Чёрный ворон воду пил".

Чорны воран ваду пиў, чорны воран ваду піў,

ваду пиў, ваду пиў, ваду пиў, ваду пиў.

Ваду пиў, вазмутиў.

Вазмутіўшы палятеў.

На ляту ён гаварыў.

Будь ты, деўка, за старым.

Я старому угаджу.

Бель-пастелю пастялю.

А ў тры ряды кирьпичоў.

А ў чытьвёрты - серьпичоў (песка, серпов – А.Я.).

После возвращения с поля карагоды заканчивали водить до следующей весны.

Календарные циклы последующих периодов представлены в Новоалександровке более скромным набором обрядов и песен. Переход от весны к лету отмечен несколькими семицкими (троицкими) песнями. Летом помимо лирических, звучали единичные петровские, сенокосные и немногочисленные жнивные песни. Их исполняли только женщины за работой.

Личка маё бяленькая, каму будя миленькая?

Ох ти ёру, ти маёру, ти казаку маладому?

За казакам худа жыти, нечым хаты пратапити.

Нечым хаты пратапити, нечым гаршка пасали…

Нечым гаршка пасалити, па саседачкам йна ходя.

К саседачкам яна ходя, яна соли сабе прося.

Саседачки, лябёдачки, дайтя соли два драбочки.

Дайтя соли два драбочки - пасалити мне гаршчочки.

По музыкальным особенностям новоалександровские календарные песни представляют не вполне однородную картину. Это связано не только с разнообразием обрядовых ситуаций и жанровых ориентаций: песни заклинательные, величальные, хороводные, повествовательные. Свою роль играет также и этнографическая неоднородность жителей деревни. Однако наиболее яркие черты певческого стиля календарных ритуалов западных регионов – громкое, напряженное, «голосное» пение, иногда украшенное тонкой, выразительной мелизматикой – хорошо сохранились в Новоалександровке до 1970-х годов, когда были сделаны аудиозаписи.

 

 

Репертуар календарных песен

Ти дома-дома, сам пан-хозяин, щедровка;

Ой рана-рана куры попели. Щедровая песня, пели перед Новым годом;

Ти дома ни дома молоды Иванька, колядка;

В пана Василя вумная жена, колядка;

А в колядочки блины-ладочки, колядка;

Ай роза мыя, а што ты ядна, рождественская колядка;

Аринка-пани, ходи с нами, колядка;

В пана Василя посеред двора, щедровка;

Не стой, верба, над водою, масленичная, весняная;

Як выйду я, як крыкну я, масленичная, весняная;

Ох-ох, по болоту мох, масленичная, катают молодых на конях;

Да зезю-зезю-зезюлечка, масленичная;

Ой бежит ручьем вода, веснянка детская;

На улице девки гуляли, первая на Стреле;

Ой лети, стрела, стреловая;

Рана Паловна рушнички ткала, когда стрелу водят весной;

Ой повейте-ка, ветры буйныя, полудённыя, стреловая;

Уж ты, ластовка, ты, касастая, стреловая;

Ой под Киевом, под Черниговом, стреловая;

Чёрный ворон воду пил, последняя на Стреле;

Ой вы, кумушки, вы, голубушки, семицкая;

Ой, я по лугу хожу, семицко-троицкая;

Соловейко летит, ох, все крокая, семицкая;

Ходила козюлечка по крутой горе, троицкая;

А я в бору да полотна белила, петровская;

А за речкой Роман косить, поют в сенокос;

Ти лялеют краски-василёчки, жнивная;

У поле береза коранистая, жнивная;

Личко мое беленькое, когда жито жнут;

А в борку, борку, при борку, когда жнут жито.

 

 

Носители традиции

Ефименко Кристина Вокуловна, 1902 г.р.;

Ефименко Дарья Осиповна, 1912 г.р.;

Мельникова Анна Фёдоровна, 1911 г.р.;

Прищепа Евдокия Фроловна,

Шевелёва Зинаида Власьевна.

Шило Татьяна Романовна, 1919 г.р.;

Отрощенко Анна Андреевна, 1899 г.р.;

Отрощенко Ульяна Тимофеевна, 1912 г.р.;

Отрощенко Улита Фаддеевна, 1916 г.р.;

Отрощенко Арина Афанасьевна, 1905 г.р., родители черниговские; 

Зе/и/нченко Анисья Григорьевна, 1914 г.р., родители черниговские;

Дуло Надежда Адамовна, 1922 г.р.;

Дуло Анна Фаддеевна, 1904 г.р.;

Шпилька Марфа Тимофеевна, 1902 г.р., родители белорусы;

Бычкова Екатерина Ефимовна, 1910 г.р., родители белорусы;

Прищепа Илларион Филиппович;

Прищепа Пелагея Павловна, 1910 г.р.;

 

 

Собиратели

 

1972 г. – Л.И. Болотская, В.И. Дементьев, С.К. Суховеева (отряд 2 экспедиции ВОПИиК по Сибирскому тракту под рук. М.Н. Мельникова);

1973 г. – М.Н. Мельников и студенты НГПИ;

1983 г. – О.В. Лисуненко (песни от А.Г. Зинченко 1914 г.р.).

 

Публикации

 

Болотская Л.И. Белорусские песенные традиции в Сибири // Сибирский фольклор. Вып. Третий. Новосибирск, 1976. С. 21–29.

Календарно-обрядовая поэзия сибиряков / Сост. Ф.Ф. Болонев, М.Н. Мельников. Новосибирск: Наука, 1981.

Хороводные и игровые песни Сибири / Сост. Ф.Ф. Болонев, М.Н. Мельников. Новосибирск: Наука, 1985. (записи от А.А. Атрощенко и А.Г. Зенченко).

 

 

Формы фиксации

 

Фото 1.

 

Аудио 1. Ой, рана-рана куры попели, щадровая;

Аудио 2. Ай роза моя червоная, колядка;

Аудио 3. Як выйду я, як крыкну я, масленичная, весняная;

Аудио 4. Ох-ох, по болоту мох, масленичная;

Аудио 5. На улице девки гуляли, первая на Стреле;

Аудио 6. Ой лети, стрела, стреловая;

Аудио 7. Чёрный ворон воду пил, последняя на Стреле;

Аудио 8. А в борку, борку, как жито жнут;

Аудио 9. Личко моё беленькое, жнивная.

 

 

Организации, имеющие отношение к ОНН

 

Наименование: Новосибирский областной центр русского фольклора и этнографии; Новосибирская государственная консерватория имени М.И. Глинки

Тип ответственности: хранитель

 

А. Яшин, при участии Н.В. Леоновой (по материалам М.Н. Мельникова)